Вановы ивановы 5 сезон
Шепелев Леонид Ефимович. Мастер и Маргарита: Анализ текста. И вот моя просьба: из вырученных денег, ежели можно будет, купи и пришли нам вещи по прилагаемому списку а на свои деньги не покупай.
Отметим, что это чтение произошло всего за две недели до того, как Соловьев объявил, что В. Показательно, что В. В переписке впервые становится ясно, до какой степени книга «Кормчие звезды» отражает устные отзывы Соловьева.
Если обратимся к тексту «Кормчих звезд», мы заметим, что стихотворение «Сафо» имеет посвящение «В. Еще важнее: на одной из встреч в г. Соловьев восхищается стихотворением «Красота», говоря, что это «очень, очень хорошо» правда, В.
И это отражается в сборнике. В этот раз посвящение подписано не просто инициалами, а полным именем: «Владимиру Сергеевичу Соловьеву».
Всегда было ясно, что сборник начинается со стихотворения в духе Соловьева т. Но о главном можно было только догадываться: Соловьев сам, в гроб сходя, именно это стихотворение как будто благословил.
К идеалам экспериментатора Брюсова, с самого начала самоопределившегося как символист и новатор, В. Слово «декадентство» встречается в переписке редко, зато всегда как обозначение явления отрицательного. Правда, в переписке г. Брюсов в большом почете, но стоит подчеркнуть, что в нем уважают не столько поэта и мыслителя, сколько влиятельного, предприимчивого деятеля культуры, желающего по своим же соображениям и, главное, умеющего напечатать труды Иванова и Зиновьевой—Аннибал 8.
Заметим мимоходом, что несовпадение в их взглядах на искусство вообще и символизм в частности было фактом немаловажным для дальнейшего развития русского символизма. В течение всей переписки оценка «нового» искусства неоднозначна. Иванов и Зиновьева—Аннибал принципиально не против; однако нет и особого интереса к новому как таковому.
Например, когда Л. Сам Иванов читает и хвалит Минского — и позже Бальмонта — но, скорее всего, потому, что они ему нравятся, а не потому, что они «новые» 9. Для молодого, как и для зрелого В. Иванов пишет:. Но не в таких capacitas нуждается эпоха, а в старинных гуманистах, в гармонически развившихся крупных индивидуальностях…».
Читатель переписки г. Это — многократно цитируемый в письмах В. Трудно переоценить важность веймарского мудреца в формировании Иванова. В «Автобиографическом письме» В. Дополнительным подтверждением этого служит переписка г. Перечислять все относящиеся к теме цитаты здесь излишне читатель сам найдет их по указателю ; ограничимся одним ярким примером.
В переписке несколько раз упоминается роман «Избирательное сродство» , который в XIX веке принадлежал к ряду не слишком известных произведений Гете.
В названии романа заключается главная его метафора — человеческие отношения изображаются языком химии. В статье о Гете г. Истинная любовь есть химическое сродство человеческих монад; они влекутся одна к другой стихийно, с непреодолимою необходимостью закона природы. В душевном и физическом составе предопределенных природою к соединению встречается ряд прирожденных соответствий. Они находят и узнают друг друга сомнамбулически, общаются без слов, соприкасаются без прикосновений» IV, В г.
Гете учит молодого русского не только писать, но и жить: не случайно Иванов воспринимает свою любовь к Лидии через призму гетевского романа. Ты видишь, я ни о чем не мечтаю, я хочу только твоей близости… Вспомни Эдуарда и Оттилию в последнюю эпоху, в эпоху после катастрофы, разрушившей все надежды: они также довольствовались уже одною близостью…». Правда, такое отожествление с литературными героями имеет и свою опасную сторону. Когда отношения осложняются, Л. Проникнутый ощущением ее стихийности, я сравнивал ее с Wahlverwandtschaft, но не иначе, как оговариваясь, что неуверен в [справедливости] полном соответствии этого сравнения и что вероятнее предположить только некоторые стороны наших существ как бы исключительно предрасположенными ко взаимному соединению и дополнению».
Внимательное чтение рукописи показывает, до какой степени В. Однако такие сомнения были недолговечны. Несмотря на временное размежевание, В. Забавное подтверждение этому мы находим в письме к нему от Элизы Лёвенгейм, немки, у которой Иванов жил во время своих берлинских пребываний в г.
Как явствует из ее писем его письма не уцелели , она была очень образованной и начитанной женщиной. В письме от 1. Признаюсь, что оно и после нового чтения не оставило того значительного впечатления, которое Вы от него получили.
Я не могу назвать идеальной эту любовь Эдуарда и Оттилии, потому, что Эдуард — не идеальный человек. Января Эдуард для меня — крайне неприятный и неровный характер, который не знает, чего он хочет. Сперва бредит он Шарлоттой со всей своей морально неустойчивой страстью; когда он годами тщетно боролся за эту страсть и в конце концов, после того, как опьянение юности прошло, достиг своей цели, страсть и колебания вновь гонят его в борьбу.
Психолог же говорит себе, что такой человек никогда не будет счастлив в обладании новой любовью. Скорее всего, он при первой возможности поддастся очередной страсти» Даже при отсутствии ответных писем нетрудно понять, что В.
Но восприятия двух людей не совпадают. Лёвенгейм смотрит на роман с чисто эстетической точки зрения; В. Обвиняя главного героя в непостоянстве, Лёвенгейм — сама того не зная — упрекает Иванова. Мы не знаем, как на это письмо отреагировал Иванов, но вряд ли он стал посвящать свою берлинскую знакомую в то заветное значение, какое роман имел для него. Для европейских символистов вообще и русских в частности музыка — одна из центральных тем. Иванов — не исключение. Он ценит музыку как «единственное искусство нового мира, о котором можно условно сказать, что пафос художества всенародного еще жив среди нас» I, В небольшом отрывке о студенчестве в Берлине в «Автобиографическом письме» он утверждает, что он «ничего не знал на свете усладительнее и духовно—содержательнее немецкой классической музыки» II, Если учесть, что Л.
Живя в больших городах, они ходят на концерты лучших музыкантов и делятся друг с другом мнениями о прослушанном. В Берлине В. Трактовка самого В.
Трудно переоценить значение Девятой симфонии Бетховена для В. Сравнение этой симфонии с дифирамбом встречается и в печатных трудах ВИ Любопытно, что в это время Иванов — уже хорошо знающий музыку Бетховена и Шуберта — только открывает произведения поздних романтиков. Он восторженно отзывается о Шумане и Чайковском, но вовсе не принимает Вагнера. Правда, можно «оправдать» такой выпад указанием на Ницше, чьи нападки на позднего Вагнера безусловно были известны Иванову.
Очень положительное отношение В. Тем не менее удивляет в этом суждении полное отсутствие пиетета перед корифеем нового искусства Ничего подобного не найдем в позднейших его высказываниях. Например, в письме к Брюсову от декабря г.
И в начале года на страницах «Весов» появляется его статья «Вагнер и Дионисово действо» с аподиктическим заявлением: «Вагнер — второй, после Бетховена, зачинатель нового дионисийского творчества, и первый предтеча вселенского мифотворчества» II, О творческой истории «Кормчих звезд» известно мало. Стихи писались долго, первые были написаны до встречи с Лидией «Несколько стихотворений из поры моего берлинского студенчества вошли переработанными в мой первый сборник»: II, 18 , другие — как свидетельствует настоящая переписка — писались больше пятнадцати лет спустя, в г.
Редакторы переписки Иванова с Гревсом установили, что В. Однако их попытки найти ранние редакции стихов не венчались успехом. В отсутствие такого материала данная переписка служит самым достоверным источником о поэтическом методе молодого поэта. И хотя стихи обсуждаются не так часто, как хотелось бы, все эти моменты являются исключительно ценными для понимания творчества Иванова. Вот его метрическая схема:.
Это проникновение идеи, воплощающейся в ряде образов и оракулов, — проникновение, совпадающее с восторгом чисто музыкального характера, — есть, в [области] жизни моей Музы, восприятие, conceptio будущего творения.
Дальше наступает у меня обыкновенно более или менее продолжительный и пассивный период беременности, разрешающийся более или менее трудными [трудным рождением] родами. Платон говорит, что душа зачинает и проходит период беременности, как женщина». О восприимчивости художника Иванов не раз пишет в своих печатных трудах, но вряд ли можно найти у него более детальное описание поэтического вдохновения Все начинается с музыкального не словесного зерна, принимающего очень четкую стихотворную форму.
Во—первых, за тремя строками пятистопного хорея следует усеченный, четырехстопный. Во—вторых, после третьего слога в первой строке четверостишия есть цезура. С одной стороны, присутствие цезуры можно понять как признак поэта—античника. Пока не рождающееся стихотворение на самом деле отличится именно античной тематикой.
С другой стороны, такую цезуру можно найти в каждой строке самого известного образца русского пятистопного хорея — стихотворения Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». В переписке Иванов сам не пишет о результате этих внушений, но благодаря необычному размеру читатель в «Кормчих звездах» легко находит стихотворение I, — :.
Не подлежит сомнению, что музыка «лермонтовского размера» приносит с собой ключевые слова ср. Однако следует отметить, как В. Загадочная песня Лермонтова превращается в пение Гесперид. Вместо шума «темного дуба» у Лермонтова у Иванова «шепчут лавр и кипарис». Соответственно романтический «путь» одинокого героя у Лермонтова заменяется тоской по древнему миру героев «Голосов». Судя по тому, что В. Что касается формы, стоит подчеркнуть, что Иванов соблюдает ее за одним исключением.
В «Голосах» цезура строго соблюдается до пред—последней строфы, когда вдруг исчезает. Именно в этот момент меняется настроение стихотворения. Как метко отмечает К. Тарановский, «сначала нам может показаться, что взор поэта обращен только в прошлое. Но предпоследняя строфа стихотворения переносит нас в современность и даже как будто бы указывает на будущее» Читая стихотворение на фоне его первоначального ритмического воплощения, мы можем понять, что цезура присутствует в первых строфах далеко не случайно и что она нарочно нарушается ради архитектоники целого.
В литературе на тему «Иванов и античность» всегда упоминается строгая немецкая школа, которую он прошел. Однако следует подчеркнуть, что в Берлине В. Знакомство с Зиновьевой—Аннибал как будто совпадает с увлечением Элладой напомним слова самого В. Но серьезное изучение Древней Греции происходит гораздо позже, в — гг. Так же как и в течение своего визита в Рим в — годах, Иванов воспользовался услугами местного Германского археологического института, посещая его богатейшую библиотеку, слушая разного рода лекции и принимая участие в экскурсиях по памятным местам Афин.
Научная жизнь в столице Греции тогда бурлила — постоянно производились раскопки, открывающие все новые и новые грани античности. Гревса дать ему литературу о топографии Афин Следует отметить международный характер научных исследований в Афинах в ту пору; как и в Риме, многие европейские нации устроили там свои собственные институты.
Во французской школе Theophile Homolle читал лекции о своих только что завершенных десятилетних раскопках в Дельфах, в английской Arthur Evans рассказывал о только что начатой работе на Кноссе — и Иванов не пропускал их публичных выступлений.
Но важнее всего для Иванова оказались немецкоязычные ученые. Среди них главные — Вильгельм Дерпфельд, первый секретарь сегодня мы сказали бы «директор» немецкого института, и Август Вильгельм, первый секретарь австрийского института.
Архитектор по образованию, Дерпфельд был профессиональным археологом. Прославился он как главный ассистент Шлимана при раскопках в Трое; «самым замечательным открытием» Шлимана явился именно Дерпфельд Он обладал редкой энергией, руководил различными раскопками, публиковал многочисленные статьи и книги и вдобавок проводил разнообразные курсы и экскурсии для членов института.
Он не имел себе равных в пропаганде археологической науки. Благодаря его усилиям Германский археологический институт получал огромные средства от германского правительства, а когда их недоставало Бисмарк, к примеру, всегда считал расходы на археологию излишними — то лично от кайзера, щедрого покровителя больших археологических проектов Одним словом, немецкие археологические исследования в Греции процветали. Иванов В своих мемуарах Курциус описывает свою первую встречу с Дерпфельдом в г.
Никто не мог объяснить сложные связи так просто и наглядно. Он начинал с самого незначительного черепка мрамора или кусочка стены, на которые указывал своей тростью, и предлагал свои выводы так логично и с такой силой, что каждого убеждал, потому что каждый мог его понять» Как явствует из переписки, Иванов восхищался лекциями Дерпфельда.
В его теории он находит пищу не только для понимания древней религии, но и для осмысления «театра будущего». Он думает, что эффект изображаемого на сцене этим значительно усилится. Теперь сцена, говорит он, подобна картине, а в древности действие совершалось пластически, телесно в самой среде зрителей.
Кроме того, такое устройство увеличило бы число мест чуть не втрое? Все это навело меня на мечты о том будущем, которое все мы, сознательно и бессознательно, особенно бессознательно предуготовляли или творили.
Это будущее будет религиознее современности. Оно будет знать трагедию. Современный театр отойдет в область архаизмов. Опять раздадутся трагические хоры» Не менее выдающимся ученым был Август Вильгельм, хотя по характеру своему он представлял прямую противоположность к Дерпфельду.
В отличие от семейного Дерпфельда он был холостяком. Если Дерпфельд был оратором, всегда ищущим большой публики, то Вильгельм скорее чуждался слушателей — с трудом его уговаривали вести занятия для студентов. Но как специалист он был бесподобен. Светило наук того времени У. Виламовиц не стеснялся назвать его наилучшим эпиграфистом в мире. По словам того же Курциуса, Вильгельм был «художником греческой эпиграфики» Op.
Поскольку греческие надписи редко сохранялись полностью, искусство эпиграфики заключалось в том, что надо было заполнять места потерянных букв, догадываясь о них по смыслу. Вильгельм обладал феноменальной памятью, незаурядной филологической одаренностью и готовностью днями или даже неделями заниматься одним и тем же загадочным текстом. Курциус рассказывает характерный случай, когда нашлась надпись, в которой одно слово было стерто, но по контексту можно было понять, что это какой—то домашний инструмент.
Вильгельм определил, что первоначальное слово имело девять букв, из которых сохранились только две. Он просил своих коллег—античников предположить, какое это может быть слово. Все они гордились своими филологическими знаниями, но никому не удалось помочь ученому.
Через несколько недель сам Вильгельм решил задачу. В поисках этого слова он читал всего Афинея, где в длинном списке утвари появилось искомое слово Op. Упражнения, которые В. Мастер давал ученикам неполную надпись и просил их угадать пропавшие буквы. Заслуживает особого внимания похвала Вильгельма, считавшего, что у В.
Такой разговор лишний раз свидетельствует о том, что филологические навыки Иванова были выдающимися не только по стандартам русской культурной среды, но и по масштабам мирового антиковедения.
Письма Иванова из Греции необыкновенно детальны. Для исследователей его творческого пути они имеют огромное значение, ибо в них упоминается вся научная и не научная литература, которую он читал. Впечатляет всеядный интерес его ко всему: помимо огромного количества специальных работ впоследствии отраженных в его исследованиях об античности, в его статьях об искусстве и даже в его стихах , он читает журналы о современном французском театре и разного рода газеты, в том числе местные ибо учит новогреческий язык.
В то же время чтение показывает порой удивительные пробелы в его образовании. На основе этих писем легко опровергнуть довольно распространенное мнение, согласно которому Иванов «всегда все знал». Например, вызывает удивление тот факт, что в Греции Иванов впервые читает Аристофана, причем не на языке оригинала, а в немецком переводе.
Однако это чтение далеко не поверхностное; оно входит в глубинные пласты сознания. Имя Аристофана упоминается в ранних статьях о театре, в исследовании «Эллинская религия страдающего бога», вплоть до статьи года «Ревизор Гоголя и комедия Аристофана», написанной по просьбе Мейерхольда.
В этой статье замыкается круг — изучение древнего театра помогает переосмыслить классическую русскую пьесу и сделать ее современной. Можно быть практически полностью уверенным, что в предлагаемой вниманию читателей переписке прежде всего будут искать сведения о жизни и творчестве Вячеслава Иванова. Но в то же время невозможно представить себе, что это будет взгляд человека, выбирающего лишь те строки, которые относятся к предмету его интересов. Всякое эпистолярное общение есть диалог, и реплики в нем чаще всего нельзя адекватно понять, если вырывать их из контекста.
И если в статье М. Вахтеля внимание сосредоточено на том, что важного мы получаем из обнародования этой переписки для лучшего понимания жизни и творчества Иванова, то в этой нашей статье мы постараемся взглянуть на письма с другой стороны — со стороны второго ее участника, Лидии Дмитриевны, в первые годы общения с Ивановым носившей фамилию Шварсалон, потом самовольно вернувшей себе девичью фамилию Зиновьева, а потом обретшей писательское имя Зиновьева—Аннибал так мы ее и будем называть в дальнейшем.
При этом совершенно естественно, что при таком взгляде в нашем поле зрения будут попадаться фигуры, для Иванова второстепенные, а для Зиновьевой—Аннибал чрезвычайно важные, почему нам придется говорить и о них. И второе, столь же естественное обстоятельство: при разговоре об Иванове можно в первую очередь сосредоточиться на проблемах творческих, к которым жизненные переживания будут все—таки чем—то вроде бесплатного приложения.
Зиновьева—Аннибал предстает в письмах прежде всего со стороны бытовой. Правда, мы получаем довольно много сведений о замысле и трансформациях ее романа «Пламенники», но поскольку он до сих пор не опубликован и предстает перед потенциальным читателем в виде множества неразобранных черновиков, набело переписанных фрагментов, даже набранных частей, то и информация эта повисает в воздухе, отчего мы будем обходить ее вниманием. Лишь в г. Но эти сведения фрагментарны, и мы мало что можем к ним добавить.
Об Иванове до начала его всероссийской известности мы уже знаем довольно много. О Зиновьевой—Аннибал — мало, и опираться на известное, как мы далее увидим, очень часто невозможно.
Поэтому биографический пласт ее бытия нуждается в довольно тщательной проработке, ибо только таким образом мы можем рассеять широко распространившиеся мифы, а отчасти, видимо, и дать некоторые твердые ориентиры, от которых смогут отталкиваться другие исследователи, перед которыми будет стоять задача, нас в данный момент не слишком занимающая: сопоставить беллетристику Зиновьевой—Аннибал, пока что понимаемую как неподдельно автобиографическая, с тем, что ей пришлось пережить в детстве и молодости.
Впрочем, некоторые сведения сможем дать уже и мы. Основными печатными источниками о жизни семьи Ивановых до их переезда в Петербург являются два: биография Иванова, написанная для первого тома его Собрания сочинений Ольгой Дешарт О.
Шор , и воспоминания дочери Иванова и Зиновьевой—Аннибал Л. Ивановой Ценность первого источника определяется тем, что он основывается на рассказах самого Вячеслава Иванова, — но в этом же заключается и его ненадежность: Иванов, переживший многое и многих, создавал тот облик, который хотел бы видеть запечатленным в сочинениях своего биографа, и потому умалчивал о каких—то очень важных сторонах своей жизни, а кое—что, видимо, уже и помнил не очень твердо.
Лидия Вячеславовна в эти годы была совсем ребенком: ей не исполнилось еще 11 лет, когда из Швейцарии она перебралась в Петербург, к родителям, потому в ее воспоминаниях о том времени столь много неточностей. Особенно часты они там, где речь идет о Зиновьевой—Аннибал. И можно понять, что в большинстве очерков жизни и творчества писательницы авторы разумно обходили конкретные биографические подробности Иногда виновницей недоразумений бывает она сама.
Так, в письме года которое мы цитируем ниже она говорит, что ей 28 лет, — и тут же прямо утверждает: «Я родилась в году», чего, как нетрудно понять, быть никак не могло. А в дневнике года Римский архив Вяч. Иванова в день своего рождения она утверждает, что ей исполняется сорок два. Когда же она родилась? В , или году? Обычно, когда речь идет о женщинах, рекомендуется принимать наиболее раннюю дату. Однако в случае с Зиновьевой—Аннибал, вполне возможно, так получилось просто потому, что с цифрами она несмотря на временами возникавшее желание вернуться к математическим занятиям времен молодости была не в ладах.
Поэтому в дальнейшем мы принимаем среднюю из дат — , что не влияет радикальным образом на расчеты. Семья ее была большой и разветвленной.
Дед, Василий Николаевич — , был президентом медицинской коллегии, тайным советником, сенатором. От трех жен, по сведениям интернетовского Российского генеалогического древа, он имел 20 детей, доживших до зрелого возраста, среди которых были, скажем, Николай — — генерал от инфантерии, генерал—адъютант, в — гг.
Еще один сын, Павел, был действительным статским советником, что соответствовало тому же генеральскому чину. Но эта сравнительная скромность компенсировалась солидным состоянием, которым, впрочем, он свободно распоряжаться не мог.
К старости эти черты приняли болезненный характер. Он начал раздавать свое имущество кому попало. Испуганная семья взяла его под опеку» Иванова, 19; ср. I, Кажется, картинка эта идеализирована. Но денег и на самом деле было немало. После смерти матери брат Зиновьевой—Аннибал отправил ей и отцу отчет о вскрытом завещании: в нем значилась 31 тысяча рублей на содержание больницы, 15 тысяч — на помощь нуждающимся крестьянам, 5 тысяч и тысяча годовой пенсии разным помощницам, и только после этого оставшееся имущество было завещано сыну, дочери и детям еще одной дочери, покойной.
Вряд ли эти доли могли быть менее, чем то, что ушло на общественные нужды Мы застаем родителей Зиновьевой—Аннибал уже в те годы, когда они были слабы и очень больны. Мать жила почти все время в родовом Копорье под Петербургом, отец — под Женевой. Утверждение Л. Ивановой о том, что он был отправлен туда по инициативе Зиновьевой—Аннибал, когда они все вместе уже жили в Женеве, — неверно.
Он поселился в Аире еще до того, как началась переписка. До года семейные свидания были весьма нерегулярными, и только после покупки виллы Жава на рубеже и гг. Но, в общем, нам приходилось бы гадать об отношениях Зиновьевой—Аннибал к отцу, если бы не сохранилось ее письмо, обращенное к детям, с которого мы и начнем повествование о ее истинной жизни. Я родилась в году. Отец мало интересовался семьею, много кутил, бросал мать и в году был взят под опеку и до сих пор живет в Швейцарии на своей даче.
Мать моя, религиозная глубоко и искренно женщина, наивная в жизни, но с твердыми воззрениями, солидарными со взглядами ее круга и с обычною житейскою моралью. Мое детство протекло в детской и учебной довольно одиноко. Товарищем игр моих был мой младший брат. Мать я видела редко, в жизни семьи участия почти не принимала. Характер у меня был вспыльчивый и самолюбие сильно развито, поэтому я много воевала с воспитательницами.
Приемы воспитания моего становились все строже и строже, а самолюбие и упрямство мое развивалось не по дням, а по часам, поэтому я вечно вертелась в порочном круге наказаний и капризов, отравивших мне вконец всё детство.
К ти годам я была уже настолько невыносимо капризна, а наказания усилились и участились до таких невероятных размеров, что родные решили позвать докторов и с их совета отправить меня на несколько лет за границу в немецкую школу.
Мать разузнала о строгом, религиозном пансионе немецких «сестёр», куда меня и отправили после оскорбительного и унизительного совещания о моих капризах с докторами при всей семье. Этим закончился первый невеселый период моего детства и начался другой, более серьезный и более грустный. Впрочем, с подругами я ладила, пыталась ладить и с воспитательницами после первой неудачи, поразившей меня в глубину души.
Много раз, тем не менее, мучимая тоскою по дому и родине и чувствами, мне самой непонятными, я рыдала целыми ночами и не раз пробиралась к окну и глядела с высоты с замирающим сердцем, мечтая о том, чтобы броситься вниз и умереть. Учение было из рук вон плохое, так что ум мой не находил себе пищи и воображение уходило на шалости и задор. Я была очень наивною девушкою, ни о чем серьезно не думавшею, и отдалась всей душой деревенским удовольствиям летом и выходам зимою.
Последние, впрочем, мало увлекали меня. На следующую зиму, т. Но весною я захворала корью, и болезнь внезапно открыла уму и сердцу новые горизонты. Несколько недель я имела возможность думать, и когда болезнь прошла, я встала иным человеком. Всё, что годами ложилось почти бессознательными впечатлениями, вдруг стало принимать более ясную форму, выплывали наружу вопросы и сомнения, залегла в глубине души какая—то тревога, с этого времени уже не дававшая мне покоя.
Я стала думать о бедности и богатстве, о разнице положения, и, смутно чуя несправедливость в жизни, окружавшей меня, я принялась искать разгадку своим сомнениям.
Где было искать? У младшего брата был гувернер—студент, в деревенской школе был учитель, у них обоих были книги, которых я прежде никогда не видала. Рассказы этих людей о жизни интеллигентной молодежи, о их стремлениях помочь народу, об девушках, учащихся на курсах и готовящих себя на служение тому же народу, которому они считали себя обязанными всем, что имели. Весь свет казался мне иным, и душа наполнилась сознательным стыдом за свою барскую, сытую жизнь. Я стала рваться на работу, на курсы, но мать моя воспротивилась, и здесь пришлось столкнуться двум сильным и цельным натурам, убежденная каждая в своей нравственной правоте и в невозможности из принципа уступить в своих требованиях.
Мать требовала слова моего в том, что я откажусь читать книги, не прошедшие через ее цензуру, я же требовала, чтобы меня или пустили на курсы, чтобы учиться и видеть людей иного круга, или позволили взять место учительницы и самой зарабатывать свой хлеб.
Наши воззрения с матерью были так далеки друг от друга, натуры так сильны, убеждения тверды, а характеры вспыльчивы, что семейная жизнь для нас обеих сделалась адом. Выдумав себе какую—то сухую, теоретичную любовь к нему, я решила выйти замуж фиктивно за его товарища и бежать с ним за границу. Впрочем, этот план был очень незакончен и необдуман. Я была слишком неопытна и теоретична, он слишком слабохарактерен, да, вероятно, и пошл, чтобы серьезно взглянуть на свою роль.
Я сознавала, что доставляю сильные страдания этой глупенькой, но несчастной женщине, отнимая в будущем у нее мужа, и я утешала себя только тем, что делаю это не из личной страсти, не из эгоизма, а спокойно и логически, с математической прямолинейностью молодости обсудив положения.
Известные избитые, общие и часто столь жестоко—несправедливые доказательства моей правоты и невозможности поступить иначе давали мне непоколебимую решительность исполнить до конца свой план.
И я шла на то, чтобы разбить сердце этой жалкой мне и неповинной женщины, чтобы истязать свою благородную и горяче любимую мать, шла неуклонно, с мужеством отчаянной решимости, шла, заглушая и задавляя всеми силами ничем не заглушимые терзания своего сердца.
Оно болело, оно изнывало от ломки всего существа моего, проходившей во мне. Что мое «я», мои страдания, мое сердце, о Боже, в конце концев моя жизнь дома — перед великою, безмерною глубиною народного горя? И я, не находя прямых путей, обманывала мать и близких для того, чтобы хитростью победить силу, сокрушавшую меня и обращавшую сознательную и полезную женщину—работницу в светскую, праздную дармоедку.
Но помощник и сообщник мой не только не оказался способным пробудить во мне сильного чувства к себе, но и сам настолько мало дорожил и мною и нашим общим делом, что затянул развязку слишком долго. Все намерения мои были открыты и меня, покрывая незаслуженным позором, оскорбляя морем пошлости, столь чуждым моей гордой и девственной души, перехватили, окружили домашним конвоем и, в буквальном смысле пленницей, повезли в Крым.
Моего сообщника пытались сослать административно, чем, конечно, повредили и мне в глазах полиции. Дети мои, надеюсь всею душею, что вы избежите тех унижений, того презрения… Кое—какие дополнения не очень значительные читатель найдет в двух других письмах, которые Зиновьева—Аннибал писала для троих своих детей.
Но документ из Римского архива дает нам наиболее точные хронологические указания: германские школы длились с по год, потом последовал сравнительно краткий период увлечения светской жизнью, а в конце и начале г. Датировать ее позволяет не только это письмо, но и чрезвычайно любопытный документ, сохранившийся в московском архиве Иванова, — письмо известного философа К.
Кавелина к Зиновьевой—Аннибал, написанное им за полтора месяца до смерти. Мы не знаем подробностей отношений Кавелина и семейства Зиновьевых, но невозможно себе представить, чтобы летняя девушка исповедовалась бы перед чуждым человеком.
К сожалению, письмо Зиновьевой—Аннибал нам неизвестно, но по ответу довольно легко представить его содержание. Оно полагает на меня нравственную обязанность, не отделываясь общими местами и уклончивыми фразами, высказать Вам прямо и откровенно то, что я думаю о Вашем положении и о том, что Вам делать, чтоб из него выйти.
Мне это тем легче, что я сам в молодости находился точно в таком же положении, так же страстно, как Вы, отдавался идеалам общего блага, так же, как Вы, вырывался или, если хотите, выбивался из обстановки, которая не давала полету моих стремлений той свободы, о какой я мечтал. Теперь я старик; но обращаясь к прошлому, я нахожу, что и теперь остался таким же, каким был, с тою же непреклонною верою в идеалы общего блага и горячностью в их преследовании; вся разница только в приемах, в оценке своих сил, в отношении к той среде, во взгляде на свои и ее права на существование.
Разбирая себя, свои взгляды и стремления теперь и сравнивая их с теми, какими я жил около полустолетия тому назад, я не чувствую ни нравственной усталости или надорванности, ничего похожего на презрительное или насмешливое отношение к тому, что мне было дорого и свято в молодости, чем я тогда жил и дышал полною грудью. Я теперь тот же, чем был тогда, и в то же время совсем другой. В чем же разница и откуда она, чем ее объяснить? Вы сбирались бежать с любимым, сочувственным Вам по мыслям и убеждениям человеком, — мужем и отцом семейства — в Швейцарию.
Какое счастие, что это Вам не удалось, что Вам помешали! За чем бежать в Швейцарию? Разве там разрешены все социальные вопросы, правда, справедливость и счастие людей разве там осуществились уже на деле? Что Вам там делать? Изучать социальные вопросы? Но ведь это Вы можете так же хорошо и основательно делать и здесь, даже лучше, потому что применение великодушных задач, которые Вы носите в Вашем сердце, ближе Вам в среде, Вам знакомой и близкой, чем в той, которую Вам пришлось бы еще долго и пристально изучать.
Вы говорите, что любите человека, с которым хотели оставить родину. По горячему сочувствию к его стремлениям и задачам, которое Вас с ним связывает, Вы заключаете, что его любите.
Допросите хорошенько свое сердце — не обманываете ли Вы себя? Ведь Ваша ставка — пан или пропал. Вы ставите на карту все, всю свою жизнь, и играете втемную, причем шансов выиграть один, а шансов проиграться в пух и прах — Признаюсь Вам: я на месте человека, которого Вы любите или думаете, что любите, ни за что на свете не принял бы от Вас такой жертвы, и то, что он готов ее от Вас принять, дает мне невыгодное понятие не только о его нравственном характере, но и о роде чувств, которые он к Вам питает.
Я бывал несколько раз в жизни, еще очень юным, в подобных положениях, и никогда, ни разу не принимал подобных жертв, не только от молодых, неопытных девушек, но и от замужних женщин, любимых мужьями и счастливых в своей домашней обстановке.
Растоптать ногами чужой душевный мир, пользуясь увлечением, страстью, слабостью, — что же может быть позорнее и отвратительнее подобного преступления!
Счастливая звезда меня от него избавила. Его я никогда не совершил. Вы говорите, что любимый Вами человек несчастлив в своем браке, что его жена его недостойна. Но почем Вы это знаете? Ведь для определения счастливого и несчастливого супружества нет никаких внешних, оказательных признаков.
Ни красота и грация, ни ум, ни талант, ни материальное благосостояние и бедность, ни характер, ни даже добродетельность и порочность — ничто в мире не дает возможность заключать, что брак счастлив или несчастлив. Стало быть, вы судите по тому, что Вам кажется по отзывам самого любимого человека.
Что касается до личных впечатлений, то поверьте моей долголетней опытности — они относительно супружеских отношений чрезвычайно обманчивы. Сколько мне случалось видеть браков, с виду очень неладных; а на самом деле оказывалось, что супруги не могут жить друг без друга и срослись в один неразрывный союз.
Не верьте и дурным отзывам супругов друг о друге: часто, слишком часто они не более как самообман под влиянием минутной ссоры, которая завтра же забывается. Как там ни рассуждайте, но если свет, общество, люди смотрят на связь девушки с кем бы то ни было, а тем более с женатым и семейным человеком как на позор и клеймо для ее семьи, то Вы не можете претендовать на то, что Ваша мать, сестра, братья и родные с страхом и ужасом смотрят на Ваши намерения и делают все возможное, чтоб они не исполнились.
Вы жалуетесь горько на то, что Ваша матушка стесняет выбор Ваших чтений. Я знаю Ваше семейство очень давно и сужу о Софье Александровне не по личным впечатлениям, а по ее делам и по отзывам копорских и соседних крестьян.
Она делает массу добра и заботится о крестьянах и крестьянских детях как мать, больше иной матери. Вам, до последнего времени, она никогда не отказывала в средствах образоваться, как того требует наше время и как Вы сами желали.
Но Вы не вправе, не можете и не должны требовать от нее, чтобы она смотрела на все Вашими глазами. Ваше последнее решение привело ее в ужас, и этому нечего удивляться: я к Вам по образу мыслей стою ближе, чем Ваша матушка, но и я не нахожу возможным сочувствовать Вам в Ваших последних решениях.
Вы спрашиваете, что Вам делать, что начать, как разобраться в хаосе?
Вас глубоко оскорбляет, что честность и чистота Ваших помыслов и намерений заподозрены и не признаются Вашими близкими. Мне кажется, Вы тотчас же сами, без всякого совета, проложите себе путь ко всему лучшему, когда этого сами серьезно захотите. Какое широкое и плодотворное поле деятельности для общего блага и на пользу народных масс! Она выучит Вас владеть собой, своими мыслями, чувствами и поступками — первой и благодатной целью для каждого человека в жизни.
Вы молоды, начинаете жить, и наладиться в хорошую колею, при некотором усилии, Вам не будет трудно. Ваши порывания и стремления, внушенные благородным сердцем и чистыми помыслами, войдут в правильную колею и выиграют в глубине и энергии. Помните, что истинная сила всегда спокойна. Раз что Вы так наладите Вашу жизнь и деятельность — теперешние недоразумения, диссонансы и страдания скоро исчезнут и забудутся всеми, кому Вы близки и дороги. Сами Вы будете вспоминать об них как об ошибках мысли и благословлять судьбу, которая помешала Вам осуществить их в поступках, после которых уже нет возврата.
Вы требовали от меня откровенного и сердечного отзыва на Ваши страдания, сомнения и вопросы. Верьте, что я положил всю душу в этот длинный ответ, не кривя ею ни перед Вами и ни перед кем. Пишу только то, что думаю в самых затаенных уголках моего сознания, исполняя нравственную обязанность, долг совести перед Вами. Будет мой ответ Вам по душе — последуйте моему совету, поборите себя.
Не будет по душе — делайте как знаете, но не пеняйте ни на кого, если погибнете безвозвратно для себя и для других, жертвою самых горестных иллюзий. Перед Вами две дороги. Выбирайте любую, но знайте наперед и помните, куда каждая ведет. Сравним с этой картиной описание О. Однако из приведенных цитат совершенно очевидно, что ни в 17, ни в 18 лет со своим будущим мужем она даже не была знакома. Первые достоверные свидетельства о занятиях с К. Шварсалоном относятся к весне года В сентябре г.
Шварсалон просил руки Зиновьевой—Аннибал и получил согласие, о чем писал ее отцу, уже и тогда жившему в Женеве, в характерных выражениях: «Ваша дочь сделала мне честь, приняв мое предложение — быть другом ее, и согласившись выйти со мной в жизнь, на которую она смотрит строго и серьезно, как на поприще труда и любви на пользу родного народа» Все вынесли от его чудной службы впечатление поистине торжественного и вдохновенного настроения» Константин Семенович Шварсалон «из Евреев», как отметит Иванов , сын унтер—офицера, был старше своей ученицы на 9 лет родился в г.
Среди прочих мест его службы — Павловский институт, женские гимназии Гедда и Таганцевой, Псковская гимназия К г. Дата его смерти нам неизвестна, хотя можно предположить, что он умер между и годами Следом его научных занятий является статья «Итальянские исторические документы о России» О без малого семи годах семейной жизни Шварсалонов мы знаем немного.
Однако, кажется, и этого довольно, чтобы опровергнуть еще одну семейную легенду. Фанатические подпольщики, с нею работавшие, сочли такой поступок неприличным вызовом, революцией против революции» I, 21— Никаких положительных сведений о революционаризме молодой женщины семейная переписка не дает.
Скорее наоборот. Вот, например, как описывает К. Шварсалон жизнь начала года: «Теперь у нас взята лишняя прислуга и Лидя имеет возможность отдохнуть. Хозяйство наше так устроилось, что кроме удовольствия и спокойствия — иметь свое прекрасное молоко, теперь свои яйца, — и некоторой, пожалуй, выгоды при этом, ничего другого это хозяйство не причиняет. Держать одну корову, как Вы знаете, неудобно: останешься как раз без молока; а от двух его слишком много и поневоле приходится продавать.
У него печень не в порядке и прописано молочное питание, а доставать в Петербурге добросовестного молока мудреное дело: если не подливают, то корм коров нездоровый. К сожалению, у нас не нашлось более для Лескова. Из этого письма, как из ряда других, можно себе представить, что усилия Зиновьевой—Аннибал были направлены в первую очередь на то, чтобы жить самой и приучать детей к естественной жизни и физическому труду, возможно даже, что к некоторому опрощению.
Но от этого еще очень далеко до участия в революционном движении. Это ставит под сомнение рассказы и про конспиративную квартиру, а тем более про подпольную типографию.
К тому же при такой степени привязанности к полуподпольной деятельности странным выглядит постоянное отсутствие в городе и обращенные к самым различным людям приглашения погостить длительное время. Мы обладаем и новыми данными о расставании супругов.
Мотивы разрыва и разъезда выясняются из подробного рассказа Иванова своей первой жене см. Однако время этих событий, немаловажное для понимания дальнейшей судьбы и Зиновьевой—Аннибал и Иванова, нуждается в уточнении. По рассказу О. Дешарт, это вряд ли могло произойти позднее года: «…она возмутилась, забрала детей и уехала за границу. Лидия с детьми проводила во Флоренции» I, На самом деле лето г. Зиновьева—Аннибал проводила в Петербурге и на Карельском перешейке, а в Италии был ее муж Зиновьеву: «Письма, полученные мною в Генуе от Лиди, были такого содержания, так неожиданны и вследствие моего переезда из города в город за последнюю неделю так залежались на почте в ожидании меня, что мне представилась решительная необходимость немедленно ехать прямо в Петербург.
Вы знаете, как можно встревожиться из—за писем, когда вдали от семьи и зная Лидюшу, ее темперамент и непрактичность.
Хуже всего то, что ничего определенного в письмах не было, а между тем ясно было, что Лидя ждет меня немедленно. Можно было подумать, что из—за каких—нибудь 50 или 70 р.
И все это к определенному сроку надо было исполнить, с записью в книгу и т. Кроме того, Лидя имела большие нравственные огорчения из—за своего доверия к людям и бесконечной любви к каждому. Противно говорить об этом.
Прискакал я в Петербург в субботу утром и застал Лидю в городе. Устроится, Бог даст, все своим порядком. А несколько позже, 16 сентября, ему же написала и дочь: «Дорогой Папочка, приходится сообщить тебе печальную весть о себе, которую до сих пор умалчивала из желания поберечь тебя. Дело в том, что я разошлась с мужем и теперь хлопочу о выдаче мне отдельного вида на жительство и права самостоятельно воспитывать своих детей.
Не стану объяснять тебе подробностей дела, чтобы не волновать напрасно тебя и себя. Суть в том, что в Июле я узнала о его измене и написала ему тотчас, что разойдусь с ним. Он моментально полетел домой, написав тебе лживое письмо. По приезде сюда ему удалось подействовать на мою мягкосердечность, и я одно время надеялась на возможность поправить дело, почему и решилась в письме к тебе из Финляндии сделать приписку и тем поддержать обман, ради твоего спокойствия.
Но очень скоро последовали такие разоблачения, которые заставили меня употребить все меры для скорейшего и полнейшего разрыва с ним. Дело уже совершенно непоправимо» Конец и первая половина года проходят в хлопотах об устраивающих Зиновьеву—Аннибал условиях раздельного житья, а 28 апреля она пишет отцу: «Я давно не писала вам, так как была в путешествии и не могла сообщить ничего определенного и ничего приятного. Поехала я в Тверскую губернию и в Москву, чтобы повидать своих друзей, посмотреть вторую нашу столицу, которую, в сущности, никогда не видала.
Но, к сожалению, и в этот раз мои намерения разбились в прах вследствие отвратительного настроения. В Осташкове я всё время скучала, потому что воздух там очень хороший, и я всё думала о детях в городе и представляла себе их в деревне на воле.
В Москве же на меня напала такая вялость и апатия, что я или сидела со своею подругою, или плакала и мечтала о доме своем и о детях. Несмотря на лучшие намерения, не имела сил сходить в галерею Третьякова, не видела храма Спасителя, не была в Кремле. Самое интересное я пережила в опере в Большом Театре. Не говоря о прелестной музыке, роскошной постановке и недурных исполнителях, было интересно и приятно видеть непосредственный, сердечный взрыв симпатии и благодарности со стороны публики любимому и уважаемому артисту.
Пробыла вне дома всего 10 дней и третьего дня с радостью вернулась к своим. Дело в том, что осенью мне пришлось бы ехать совсем одной, а теперь в Июне предполагают ехать двое моих хороших друзей, с которыми я побродила бы по горам и проехала бы в Италию, а затем приехала бы в Женеву и пожила бы у тебя.
Именно в этом путешествии, а не летом года она знакомится с Ивановым, о чем повествуют письма, представленные нами в «Интродукции». Меж тем дело о разъезде с мужем постепенно превращалось в дело о разводе. Нам трудно быть здесь на чьей—либо стороне, но поскольку публикуемая переписка представляет лишь одну точку зрения, нам следует сказать и о том, что, по всей видимости, К. Шварсалон вовсе не был таким чудовищем, каким его все время пытается представить Зиновьева—Аннибал. Он сразу взял вину на себя, отказался во всяком случае, на первых порах от каких бы то ни было материальных претензий и настаивал лишь на том, чтобы ему разрешалось видеться с детьми, — условие вполне естественное.
Обо всех остальных его злодействах мы узнаем исключительно из писем Зиновьевой—Аннибал или ее родных. Достаточно вспомнить, например, историю про толстого блондина, появившегося в Париже летом года, который вверг в панику всех взрослых членов семьи, хотя его даже никто не видел.
Подумай, какое же право я имею уменьшать наследство моих детей на 50 тысяч! Ведь еще меньше права имею я не выплатить в общий капитал деньги эти из моего капитала, когда я его получу. Что же касается необходимости выдавать эти деньги Шварсалону ради успеха дела, я уже много писала и Саше, и адвокату, и Владимиру Эдуардовичу. Можно представить себе состояние молодой женщины, матери троих детей, практически моментально оказавшейся перед лицом разрушенной семейной жизни.
Для обретения какой—то новой перспективы ей было необходимо найти новую опору, — и она нашлась конечно, помимо воспитания детей в искусстве. Она знает, где найти участие и любовь, но очень довольна своими друзьями, большею частью людей, которые интеллигентны, а это она ценит больше всего.
Ничего невозможно сделать для нее. И несколько позже, 29 января г. Поэтому она не оставит Петербурга, пока ее учительница там. Многие годы она интересуется и держится совсем иной сферы, чем наша, но теперь, когда нет около нее недобросовестного Г-на Шварсалона, всегда старавшегося вредить семье в ее глазах, она в хороших и ласковых отношениях с братом и Лизой. В Копорье она ни за что не приедет, а отдалась музыке со страстью» О пении Зиновьевой—Аннибал также складывались легенды.
Самую художественную запечатлел поздний дневник М. А вот как ту же легенду передала Л. Иванова: «У мамы был прекрасный голос. По настоянию отца она стала его развивать, и когда была еще в Париже, брала уроки у знаменитой певицы Полины Виардо, которой тогда было за Читатель нашей книги сможет и сам собрать информацию о занятиях Зиновьевой—Аннибал пением, но на всякий случай приведем ее в сжатом виде.
Она решила стать певицей лишь осенью года, после разъезда с мужем, некоторое время спустя взяла учительницу. Лето года прошло без каких бы то ни было занятий, осенью г. Ни тени сомнения в том, что она этого достойна, у нее не возникает. Только когда П. Виардо, несколько уроков у которой Зиновьева—Аннибал действительно взяла, сказала ей, что ничего нельзя сделать, время упущено, она согласилась продолжать петь лишь на домашних вечерах и в любительских концертах.
Отчасти такого же рода была и история с ее романом «Пламенники», который писался с налету, неоднократно переделывался, даже был частично набран. Всякий человек, причастный к литературе, который получал текст «Пламенников» кроме мужа автора , испытывал едва ли не мистический ужас и при всем желании угодить Иванову отказывался уронить марку своего издания.
Так было с Мережковским 48 , так было и с Брюсовым. Роман этот до сих пор не издан многочисленные и неразобранные рукописи хранятся в Римском архиве Вячеслава Иванова , потому свое собственное суждение мы отложим до публикации, но подчеркнем единодушие с ним знакомившихся.
Однако само стремление молодой и, сколько можно судить по сохранившимся фотографиям, привлекательной женщины вырваться за пределы семейной жизни, особенно ее трагической стороны, в творчество должно было вызывать интерес у мужчин, и это чувствуется уже по самым первым рассказам Иванова о знакомстве с нею. И в том, что его увлечение было истинно сильным, у нас нет никаких оснований сомневаться.
Потом начинается моя любовь к Лидии Димитриевне. Мы думали с ней, что это у нас темное, демоническое влечение, а оказалось, что это истинная была любовь. Уже потом, после мы это узнали. Теперь я это воспринимаю как убийство, ибо жизнь Дмитриевской оказалась совершенно разбитой, а дочь наша сошла с ума» История первых девяти лет этого брака с достаточной степенью полноты рассказана в письмах.
Потом они прерываются, так как супруги почти неразлучны, поэтому о последних четырех годах жизни Иванова и Зиновьевой—Аннибал следует рассказать здесь. После триумфальных лекций в Париже весной—летом года они возвращаются в Женеву и снова ведут уединенный образ жизни, но уединенный только по внешним обстоятельствам, а не по внутренней насыщенности. Уже в сентябре этого года они отправляют в издательство «Скорпион» свои новые произведения: Иванов — сборник стихов «Прозрачность», Зиновьева—Аннибал — драму «Кольца».
Вообще работа Иванова в это время отличается невиданной для него интенсивностью: после «Прозрачности» он готовит к печати в журнале «Новый путь» свои парижские лекции, что было не так легко, ибо предварительные черновики требовали существенной доработки, а параллельно с этим пишет трагедию «Тантал», законченную уже в г. При известном его кунктаторстве такая стремительность выглядит уникальной. Зиновьева—Аннибал работала меньше: в январе г.
Чеботаревской: «Потеряла ребенка в конце третьего месяца. Была операция, была долгая слабость, еще длится даже последняя, хотя силы прибывают теперь быстро» Тем не менее она успела написать цикл стихотворений в прозе «Тени сна», которые Брюсов, судя по всему, печатать не хотел настолько, что ссылался на потерю рукописи, которую автору в итоге пришлось восстанавливать В ноябре Иванов получил от Брюсова приглашение сотрудничать во вновь организуемом журнале «Весы» и уже с третьего номера начал там активно печататься.
Но особенно действенным стало его сотрудничество после того, как они с Зиновьевой—Аннибал провели весной и летом 4 месяца в Москве, интенсивно общаясь с Брюсовым, Бальмонтом, С. Вернувшись в Женеву в июле г. Волошин и М. Семенов и по привлечению новых сотрудников. Замятниной и Ф. Остроги, велись переговоры с С. Котляревским, планировалось участие С.
Впрочем, из этого получилось не так много, как ожидалось. Тем временем в сентябре г. Зиновьев, отец Лидии Дмитриевны, и длить пребывание в Женеве уже не было смысла. Ивановых удерживали только бытовые заботы, прежде всего судьбы детей. Весной г. Но параллельно с этим продолжалась и частная жизнь четы Ивановых, также наполненная массой переживаний. Лето года было ознаменовано влюбленностью Иванова в С. Городецкого и реакцией Зиновьевой—Аннибал на это 54 , период с конца по лето г.
Недоброжелательный, но внимательный и зоркий М. Кузмин в позднем своем дневнике, вспоминая «Башню», подробно описал Зиновьеву—Аннибал в это время: «К тому времени, как я познакомился с Зиновьевой, ей было года сорок два Это была крупная, громоздкая женщина с широким пятиугольным лицом, скуластым и истасканным, с негритянским ртом, огромными порами на коже, выкрашенным, как доска, в нежно—розовую краску, с огромными водянисто—белыми глазами среди грубо наведенных свинцово—пепельных синяков.
Волосы едва ли натурального льняного цвета, очень тонкие, вились кверху вокруг всей головы, делая ее похожей на голову медузы или, более точно, на голову св. Георгия Пизанелло. Лицо было трагическое и волшебное, Сивиллы и аэндорской пророчицы. Ходила она в каких—то несшитых хитонах разнообразных цветов чаще всего оранжевых, розовых, желтых, но и мальвовых, и синих, и морской воды, и жемчужных.
Но у нее было от предводительской породы уменье следить за всеми гостями, всем найти любезное и ласковое слово…» 56 Заметим даже в этом описании слова «лицо… трагическое и волшебное». У других мемуаристов, независимо от их отношения к Зиновьевой—Аннибал, описания еще более заострены в направлении противоречивости внешнего облика и внутренней его сути.
Говорила она — сначала как бы нащупывая, затем — неожиданно резко. Там, где она следовала за ним на извилистых путях спекуляции, нередко состоявших на службе его страстей, она впадала в заблуждения…» 57 И почти так же у другой мемуаристки, безответно влюбленной в Иванова: «Ничего от декадентского стиля в обоих: даже небрежно разрисованное лицо Лидии Дмитриевны, бровь, криво сбегающая над огневыми синими глазами, и скованный булавками красный хитон — скорее только знак дерзания, вызова общепринятой эстетике, только наивный манифест.
Иванов и Зиновьева—Аннибал — счастливы своей внутренней полнотой, как не бывают счастливы русские люди, как не бывали тогда, в придушенными декабрьскими днями позади. Отсюда и декадентские писания, рискованность ее жизненных выходок.
Но как различны источники: у русского декадента чаще от опустошенности, от скудости крови, у нее — от разрывающего ее жизненного избытка» Здесь уже вряд ли могут быть сомнения, что не только личность Зиновьевой—Аннибал определяла эти впечатления, но и ее писания.
Выход сборника рассказов «Трагический зверинец» и повести «Тридцать три урода» оба — принес ей подлинную известность, которая слилась не только с обликом многим известной хозяйки интеллектуального салона, но и с памятью о трагически погибшей женщине.
Помимо этого она писала и другую прозу посмертно собранную лишь в г. Внешняя составляющая жизни значительно уменьшилась.
После блестящего первого года «Башни» второй сезон был гораздо более скромным. С конца ноября до января г. Зиновьева—Аннибал серьезно болела, лежала в больнице или дома в постели, что препятствовало собраниям.
Потом началась история с М. Волошиной—Сабашниковой, также не способствовавшая улучшению атмосферы. Если мы не ошибаемся, то осенью г.
Характерно, что две из них были посвящены «Эросу» — тому, что волновало Ивановых в это время чрезвычайно сильно. Подробная история их переживаний весны года еще должна быть написана на основании документальных материалов, сохранившихся от того времени, причем материалов не только самих Ивановых, но и Волошиных, и сторонних наблюдателей.
Сабашникова, но напряжение продолжало сохраняться, и длилось оно еще и после того, как на лето Ивановы отправились в имение тетки М.
Замятниной Загорье, недалеко от известного местечка Любавичи. Только визит Сабашниковой на два или три дня в августе разрядил ситуацию, по крайней мере для Ивановых. Насколько можно судить по имеющимся письмам, август, сентябрь и первую половину октября они спокойно работали, надеясь как можно дольше использовать деревенскую жизнь, хотя Сабашникова с нетерпением ждала в Крыму их приезда туда. Сами Ивановы то собирались приехать, то откладывали, но все разрешилось трагически неожиданно.
Вспоминая события этого времени, Кузмин записывал: «…как—то в одно лето Лид. Ходила по богомольям и по больным, горела, хотела умереть» Этого желания смерти, однако, никакие известные нам документы не фиксируют, хотя среди них есть и подробные рассказы Иванова, и еще более подробные воспоминания В.
Шварсалон, и письма. Как кажется, мы должны констатировать, что эта смерть была случайной и неожиданной для всех. Но она ознаменовала начало нового этапа жизни для Иванова, — того этапа, который находится уже за пределами целей нашей публикации. Следующие по важности персонажи переписки — дети.
От брака Зиновьевой—Аннибал со Шварсалоном их было трое. Мы имеем возможность уточнить даты их рождения. Старший, Сергей, родился в имении Зиновьевых Копорье Петербургской губ.
Традиционно считается, что второй ребенок, дочь Вера, ставшая третьей женой Иванова, родилась в году. Однако на самом деле это произошло годом ранее: 7 августа нового стиля, т. Зиновьева телеграммой. Жили они в то время в Италии, почтовый адрес был: Sta Margherita.
Casa Costa Шварсалон писал тестю: «Дорогой Дмитрий Васильевич! Родилась она в 10 ч. Лидюша была в саду у моря — вечер был дивный, и мы даже катались все в лодке, — так что с небольшим час были страдания.
Все шло и окончилось как нельзя лучше. Бахревский В. Савва Мамонтов. Гвардия, Белые армии, черные генералы: Мемуары белогвардейцев. Бернс Джеймс Макгрегор. Рузвельт Франклин: Человек и политик. Бовин Александр Евгеньевич. Борзунов С. Маршал Конев: Роман. Бунич Игорь Львович. Порт-Артурская ловушка: Историческая хроника. Бутовский полигон. Бутромеев В. Всемирная история в лицах: Позднее средневековье.
Бушков Александр Александрович. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. Чернякевич, И. Гавлин М. Российские Медичи: Портреты предпринимателей. Гибсон Р. Германская подводная война гг. Груссе Р. Гумилев Л. От Руси до России: Очерки этнической истории. Дело Фани Каплан или кто стрелял в Ленина. Демин В. От ариев к русичам от Древней Арии до России : Древняя история русского народа. Державные правители России: Рисунки В. Длуголенский Я.
Военно-гражданская и полицейская власть Санкт-Петербурга. Дубровская О. Краткая история войн и сражений. Дуглас Г. Шеф гестапо Генрих Мюллер: Дневники. Дуглас Грегори. Шеф гестапо Генрих Мюллер. Алексашкиной Л. Емельянов Ю. Рождение и гибель цивилизаций. Залесский К. Кто был кто в Первой мировой войне: Биографический энциклопедический словарь. Записки генерала Н. Ботвинник, М. С англ. Иннес Х. Ионов И. Ипполитов Г. История государства Российского: Хрестоматия.
XYIII в. Орлов, В. Георгиев, Н. Георгиева, Т. Казаков В. Мир Славянских Богов. Кандыба В. Тайны древних цивилизаций. Козлов В. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке. Комаровская Е. Кульков Евгений Николаевич. Кульков, М. Мягков, О. Лансель С.
Ленотр Ж. Левандовского - М. Лисичкин В. Россия под властью плутократии. Лисичкин, Л. Лопухина Елена Михайловна. Самые знаменитые меценаты России. Милютин Дмитрий Алексеевич. Мировая культура: Древняя Греция. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа Очерки истории. Мусский Сергей Анатольевич. Мыльников А. Петр III: Повествование в документах и версиях.
Найбороденко Н. Прогнозирование и стратегия социального развития России. Нарочницкая Н. Россия и русские в мировой истории. Никеров В. Неожиданный Юлий Цезарь. Фоменко, Г. Митрофанов, В. Носовский Г. Носовский, А. Ольховский Е. Тайны и авантюры в российской истории. Останина С. Королевские династии: Краткий биографический словарь. Отечественная история. Отечественная история: Учебное пособие для высш. Переверзев С. Древняя Русь: История русского народа с 1 по 9 век. Питч И. Пикантная дружба: Моя подруга Людмила Путина, ее семья и другие товарищи.
Платонов С. Полный курс лекций по русской истории. Плотников И. Полян П. Не по своей воле История и география принудительных миграций в СССР. Полянский А. Прянишников Борис Витальевич. Рабинович Александр. Райле О. Рисс К.
В мраморном дворце: Воспоминания. Российские государи: Их происхождение, интимная жизнь и политика: Сборник. XX век. Рубцов Ю. Маршалы Сталина. Сазонов Сергей Дмитриевич.
Семанов, Сергей. Андропов: 7 тайн генсека с Лубянки. Семанов Сергей. Согрин В. Политическая история современной России. Соколов Борис Вадимович. Сталин, Булгаков, Мейерхольд…: Культура под сенью великого кормчего. Тишков В. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. Ткач М.
Ткач, Какабидзе Н.. Томлинсон Р. Фараго Ладислас. Хайжуй Ли. Черевко К. Серп и молот против самурайского меча. Шепелев Леонид Ефимович. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. Шимон И. Шляпников Александр Гаврилович. Канун семнадцатого года: В 3 кн. Эйзенхауэр Д. Юзефович Л. Самодержец пустыни: Феномен судьбы барона Р.
Яковлев Николай Николаевич. Вашингтон Джордж. Авсянников Н. Алексеевский Виктор Сергеевич. Алексунин В. Маркетинг: Краткий курс: Учебное пособие. Амосова В. Амосова, Г. Гукасьян, Г. А Маховикова. Афонин И. Управление развитием предприятия: Стратегический менеджмент, инновации, инвестиции, цены: Учебное пособие. Бабаев Ю. Теория бухгалтерского учета. Баканов М. Теория экономического анализа: Учебник. Балабанов И. Баркер А. Бархатов А. Нематериальные активы: бухгалтерский учет и аудит: Учебно-практическое пособие.
Басаков М. Как правильно подготовить приказ: Учебно-практическое пособие. Беляцкий Н. Управление персоналом: Учеб.
Бем Б. Куряев; Пер. Галанова, А. Борисов Евгений Филиппович. Экономическая теория: Курс лекций для вузов. Буров Александр Сергеевич. Международный маркетинг: Учебное пособие. Буянов В. Отрасли российского права.
Ваген Ван Дер Линн. Гостиничный бизнес. Смитиенко, В. Войтов Александр Георгиевич. Экономика: Общий курс Фундаментальная теория экономики : Учебник. Волгин В. Индивидуальный предприниматель: практическое пособие. Волков Ю. Введение в гостиничный и туристический бизнес.
Экономика гостиничного бизнеса. Гейц И. Обязательное социальное и пенсионное страхование. Единый социальный налог: Учебно-методическое пособие. Герчикова И. Международные экономические организации: Регулирование мирохозяйственных связей и предпринимательской деятельности: Учебное пособие. Делопроизводство: Организация и технологии документационного обеспечения управления: Учеб.
Джи Б. Имидж фирмы: Планирование, формирование, продвижение. Домнин В. Брендинг: новые технологии в России. Дорошев В. Введение в теорию маркетинга: Учеб. Жуков Е. Жуков, Л. Максимова, А. Печникова и др. Захарьин В. Теория бухгалтерского учета: Учебное пособие для студентов среднего профессионального образования. Каморджанова Н. Каморджанова, И. Кибанов А. Ковалев В. Колобов С. Кондраков Н. Бухгалтерский учет: Учебное пособие.
Конотопов М. Котлер Ф. Гольдича и А. Оганесовой; Науч. Круглова Н. Крупченко Е. Аудит: Учебное пособие для уч-ся эконом. Лифиц И. Теория и практика оценки конкурентоспособности товаров и услуг.
Горфинкеля, В. Маренго А. Масленченков Ю. Матанцев А. Стратегия, тактика и практика маркетинга: Учебно-практическое пособие. Грязновой, А. Ноздрева Раиса Борисовна. Современные аспекты международного маркетинга: Учебное пособие.
Образцов В. Лабиринты управления: Практ. Гапоненко, А. Джухи, В. Панкратов Федор Григорьевич. Коммерческая деятельность: Учебник. Панов Л. Земельная реформа в России: истоки и уроки. Пансков Владимир Георгиевич. Налоги и налогообложение: Учебник для вузов. Пивоваров Кирилл Владимирович. Планирование на предприятии: Учебное пособие. Попов А. Тарасевича - 3-е изд. Потемкин Александр. Виртуальная экономика и сюрреалистическое бытие; Россия.
Порог XXI века: Проза. Почепцов Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. Прогнозирование и планирование экономики: Учеб. Борисевич, Г. Кандаурова, Н. Кандауров и др. Борисевича, Г. Прокушев Е. Внешнеэкономическая деятельность. Инкотермс Учебное пособие. Пшенко А. Документационное обеспечение управления делопроизводство : Учеб. Профессиональное образование. Родионова И. Экономическая география и региональная экономика: Учебное пособие. Савицкая Глафира Викентьевна.
Экономический анализ: учебник. Савруков Николай Тарасович. Организация производства: Конспект лекций. Симкина Л. Симкина, Б. Симоненко В. Семейная экономика: Учебник для классов. Кушлина В. Соколов Б. Соловьев Михаил Михайлович. Оценочная деятельность оценка недвижимости : Учебное пособие. Соловьев Аркадий Константинович. Экономика пенсионного страхования: Учеб. Спивак Владимир Александрович. Корпоративная культура. Стенюков М. Делопроизводство в управлении персоналом.
Страны и регионы Статистический справочник Всемирного банка. Стрелец Ирина Александровна. Новая экономика и информационные технологии. Тимошина Т. Экономическая история России: Учебное пособие. Томилов Владимир Васильевич.
Культура предпринимательства: Учебник для вузов. Тютюкина Е. Финансы предприятий: Учебно-практическое пособие. Управление и организация в сфере услуг: Теория и практика.
Фатхудинов Р. Инновационный менеджмент. Федцов В. Фомичев Виктор Июльевич. Международная торговля.
Холостова Е. Социальная работа с пожилыми людьми: Учебное пособие. Чеботаев А. Логистика: Логистические технологии: Учебное пособие. Чешев А. Шейн Э. Организационная культура и лидерство: Построение.
Голуба , Г. Юрьева Т. Экономика некоммерческих организаций: Учебное пособие. Янковский К. Янковский, И. Василик М. Политология: Элементарный курс: Учеб. Пособие для студентов вузов. Власов В. Власов, Г. Государственное управление в России: Учеб. Заславский Сергей Евгеньевич. Политические партии России: Проблемы правовой институционализации. Лихачев В. Нацизм в России. Прибыловского, - М. Лукашев А. Лукашев, А. Мазо Б. Питерские против московских, или Кто есть кто в окружении В.
Мухаев Рашид Тазитдинович. История политических и правовых учений: Учебник для вузов. Политическая мысль в России: Словарь персоналий XI - г. Сорос Дж.
Открытое общество. Реформируя глобальный капитализм. Федотов А. Глобалистика: Начала науки о современном мире: Курс лекций. Фурман Д. Наши десять лет: Политический процесс в России с по год: Сб. Антонов В. Антонов, В. Афанасьев Сергей Федорович. Афанасьев, А. Богомолов Александр Михайлович. Административные правонарушения и ответственность в области финансов, налогов и сборов: Комментарий.
Богуславский М. Международное частное право: Учебник. Борисевич М. Бочкарев В. Буянова М. Право социального обеспечения: Учеб. И доп. Васькин В. Двуглавый орел в истории государства Российского. Ун-та, Венгеров А. Теория государства и права: Учебник. Верещагин А. Земский вопрос в России: Политико-правовые отношения. Власов Юрий Николаевич. Нотариат в Российской Федерации: учебно-методическое пособие.
Габричидзе Борис Николаевич. Органы государственной власти современной России: Учебное пособие. Глашев Ахмад Алабиевич. Медицинское право: практическое руководство для юристов и медиков.
Голованов Н. Обязательственное право: Система обязательств. Виды договоров. Гордиевский Олег. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Официальный текст. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Новая редакция.
Гражданское право России. Гранкин И. Парламент России. Григонис Эугениюс Пранович. Григонис Э. Правоохранительные органы: Учебник. Григорьев Б. Скандинавия с черного хода: Записки разведчика: От серьезного до курьезного.
Гущин Василий Васильевич. Гущин В. Гущин, В. Пахомов, Е. Джаарбеков Станислав Маратович. Довдиенко И. Еремян В. Ерофеев Б. Экологическое право: Учебное пособие для студентов среднего профессионального образования. Иванова К. Кадетов А. Карташкин В. Как подать жалобу в Европейский Суд по правам человека: Комментарий к правилам обращения в Суд.
Катькало О. Трудовой договор: Комментарии законодательства. Практические рекомендации. Сравнительный анализ. Судебная практика. Образцы документов. Кирсанов А. Система государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним в Российской Федерации: Учебное пособие. Клименко А. Теория государство и права: Учебное пособие.
Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: Официальный текст.
Комментарий к Земельному кодексу Российской Федерации постатейный. Леонтьев К. Любимов А. Парламентское право России: Учебное пособие. Магницкая Е. Магницкая, ЕН. Молодцов М. Независимый библиотечный адвокат: Специальный выпуск: Пенсионеры и пенсии. О трудовых пенсиях. О государственном пенсионном обеспечении. Об обязательном пенсионном страховании: Федеральные законы РФ. Павленко В.
Павленко, Е. Петров И. Постатейный комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации: Сравнительный анализ и применительная практика. Гаврилова: Научно-практическое издание. Права ветеранов, инвалидов, пенсионеров и лиц, пострадавших от радиации: Социальное обеспечение, пенсии, льготы, компенсации, надбавки, пособия, услуги, защита прав. Правила торговли и защита прав потребителей: правовое обеспечение. Сборник нормативных материалов по состоянию на 1 мая г. Право социального обеспечения: Пособ.
Петухова, Г. Пчелинцева Л. Жилищные права и льготы граждан в России: Комментарий законодательства и практики с приложением федеральных законов и иных нормативных правовых актов и документов.
Семейный кодекс Российской Федерации с постатейными материалами. Соколов В. Судебная система России: Учеб. Судебное законодательство России: Сборник законодательных актов. Трофимов С. Как получить наследство: Настольная книга наследника. Черниловский Зиновий Михайлович. Всеобщая история государства и права: Учебник. Чижов Б. Практика применения Трудового кодекса РФ. Ответы на вопросы. Шаповалов Сергей Юрьевич. Как не платить лишние налоги и деньги. Шектер Д.
Шиткина И. Предпринимательские объединения: Учебно-практическое пособие. Яковлев Александр Иванович. Основы правоведения: учебник для нач. Баринов Александр Васильевич. Чрезвычайные ситуации природного характера и защита от них: Учеб.
Гринин Александр Семенович. Гринин А. Экологическая безопасность: Защита территории и населения при чрезвычайных ситуациях: Учебное пособие. Ильин В. Подводные лодки России: Иллюстрир. Ильин, А. Основы безопасности жизнедеятельности: 9, 11 кл. Трубников Б. Полная энциклопедия: оружие, вооружение всех времен и народов: Холодное оружие, метательное оружие, доспехи, огнестрельное оружие, клейма.
Многоуровневый классификатор, позволяющий найти любое интересующее вас оружие. По сути - определитель. Шадский И.
Чрезвычайные ситуации в промышленности: Учебное пособие. Библиотечно-библиографическая классификация: рабоч. Библиотечно-библиографическая классификация: Средние таблицы: Таблицы типовых делений общего применения. Сукиасян Эдуард Рубенович. Новые таблицы Библиотечно-библиографической классификации. Андрианова Т. Античная культура.
Ярхо В. Асоян Ю. Открытие идеи культуры. История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения: Учеб. Брагина, И. Варьяш, В. Володарский и др. Мировая художественная культура: Учеб. Эренгросс, В. Арсеньев, Н. Воробьев и др. Оганов А. Оганов, И. Наука, которую мы можем потерять: Размышления о судьбах ученых в современной России.
Кузнецов И. Рефераты, курсовые и дипломные работы: Методика подготовки и оформления: Учебно-методическое пособие. Бордовская Н. Бордовская, А.
Григорович Л. Педагогика и психология: Учебное пособие. Хуторской Андрей Викторович. Современная дидактика: Учебник для вузов. Кетельхут Рейнгард. Дзюдо для детей: Увлекательное пособие для девочек и мальчиков.
Пашенцев Е. Паблик Рилейшнз: От бизнеса до политики. Реклама: Внушение и манипуляция: Медиа-ориентированный подход. Сулягин Ю. Чумиков А. Связи с общественностью: Учебное пособие. Шифрин А. Артемова А. Английский язык для путешественников: Учебное пособие для вузов. Введенская Л. Русский язык и культура речи: Учебное пособие для вузов. Граудина Л. Грамматическая правильность русской речи: Стилистический словарь вариантов.
Кобзева Т. Практическая грамотность: Корректировочный курс русского языка для поступающих в технические вузы: Учебное пособие. Кристалл Д. Никитина Т. М, Хьюлетт Л. Русско-английский разговорник. Полякова Е. Из истории русских имен и фамилий: Книга для учащихся. Розенталь Дитмар Эльяшевич. Справочник по правописанию и литературной правке.
