Фильм синий бархат, Дэвид Линч
Схватив парня, они решают поехать к знакомому Фрэнка, Бену Дин Стокуэлл. В его фильмах случиться может что угодно и как угодно, ибо ничто не объективно, поэтому его кино всегда соблазнительно для разбора. Тогда же Линч познакомился с композитором Анджело Бадаламенти, и с тех пор он пишет музыку для всех его фильмов, а сам Линч получил вторую номинацию на режиссерский «Оскар». В одном из интервью года Линч сказал, что все началось просто со слов из песни «Синий бархат».
В одном из интервью года Линч сказал, что все началось просто со слов из песни «Синий бархат». Дыра, путь в которой ведет куда-то еще. И ухо, которое находится непосредственно в голове, ведет прямо в мозг, подходит совершенно идеально для роли этого самого отверстия». Вооружившись еще и образом уха в поле и синим бархатом, Линч написал несколько вариантов сценария. После «Дюны» Линч наслаждался работой, потому что никакого надзора над ним не было, он делал по-настоящему авторское кино. В обмен на свободу де Лаурентис сократил гонорар режиссера и общий бюджет фильма в два раза.
Помните про страсть Линча работать именно с такими местами? Вспомним кадр с оградой из начала фильма — небо слишком голубое, а цветы слишком красные. Самые пугающие сцены картины создаются с помощью зума — приближения. Это метафора ключевой идеи фильма: даже самый благополучный мирок при близком рассмотрении оказывается не тем, чем кажется. Это не исследования характеров с антропологической или психологической точки зрения.
Это сюрреалистические впечатления».
Линч выбрал именно его благодаря умению актера играть любопытство, быть наивным и одержимым одновременно. Ее выбрали из нескольких десятков претенденток, среди которых были и более опытные актрисы, но Линч предпочел именно ее нестандартную внешность. Он мечтал сыграть маньяка, психопата, садиста и сексуального извращенца Фрэнка Бута, и когда узнал о кастинге, тут же позвонил Линчу и сказал, что будет играть Фрэнка, «потому что я и есть Фрэнк».
У Хоппера была жуткая репутация, он же был наркоман, алкоголик и лечился много лет от зависимости. С ним продюсеры и режиссеры не хотели иметь ничего общего. Он пообещал Линчу, что будет трезвым и работать как надо. И не подвел. Он вносил в образ героя свои коррективы: например, в сценарии не было написано, что именно вдыхает главный злодей фильма, чтобы быть под кайфом. Хоппер, как знаток различных веществ, решил, что это должен быть изоамилнитрит, и, отталкиваясь от собственного опыта, сыграл соответствующую реакцию.
Злодей получился действительно жутким, инфернальным. Эта роль — великая и входит в разные рейтинги величайших злодеев в истории кино. Он появляется за спиной Изабеллы Росселлини в ночном клубе в роли пианиста. Именно с этого фильма начинается их сотрудничество. Он стал мне почти братом. Обычно мы работаем так: я нахожусь рядом с ним за фортепиано и начинаю говорить.
А Анджело играет, буквально играет мои слова. Хотя порой он не вполне понимает меня, и музыка получается плохой. И стараюсь сформулировать свои мысли иначе. Он начинает играть по-другому, но что-то опять не выходит. И ищу новые слова. А он продолжает свое волшебство и все становится на свои места. Сыщик он или извращенец? Кадр из фильма «Синий бархат» Разумеется, нельзя говорить о «Синем бархате», ничего не сказав о начале фильма.
Тихая провинциальная Америка, красные розы, зеленая лужайка и белый забор под голубым небом показаны под ностальгическую песню «Blue Velvet», которая на протяжении всей картины отдает таинственным и зловещим послевкусием. На экране — идеалы в цветах американского флага, под которыми скрыто ужасное. После того, как отец героя под лай собаки падает на землю замертво, камера приближается к траве, кишащей агрессивными жуками. Линчевская Америка начинается со смерти, и как говорится: что вверху, то внизу, что внутри, то снаружи.
Но мистическое зло воплощено не в жуках, а в бешеном маньяке, который жадно вдыхает наркотический газ и яростно «насилует» женщину мечты, называя ее «мамочкой» , потому что «малыш хочет трахаться». Линча невозможно заподозрить в пропаганде, а его фильм — не протест и не проповедь.
И дело не только в фантазиях неукротимого безумца Хоппера, но и в фантазиях детектива Маклахлена, одержимого поющей в темноте. Сам режиссер, кстати, ненавидит петь, зато любит живопись и скульптуру, и красота его полотна в том, что кино находится вне времени. Он изображает ужасающий, но соблазнительный миф. Одна — будто жена, другая — тайная любовница. Отважившись залезть, спрятаться и понаблюдать, вуайерист этого неистового спектакля экран в начале и конце фильма покрыт бархатным занавесом проваливается в кошмар, где оказывается перед выбором: остаться «малышом» или превратиться в «папочку».
Казалось бы, история проста и понятна: певица жертвует собой, чтобы удовлетворить больные фантазии похитителя ее ребенка. Однако Линч придает сюжету абсурдные черты, превращая кино в дурной сон, в котором трудно найти здравый смысл.
Что означает лежащее в поле ухо и ухо как таковое, можно обсуждать вечно, потому что ухо — такая же загадочная шкатулка «Малхолланд Драйва» или слив в ванне «Психо», в бездну которых мы погружаемся, словно в темное бессознательное, чтобы постичь трагическую судьбу женщины. Главная тайна — стонущая и возбуждающая певица, которая одновременно мать-рабыня и шлюха-искусительница.
Женщина и есть синий бархат, похожий на наркотик. А секс — ритуал, разыгранный героем, автором и нами, подглядывающими за скрытой от чужих глаз жизнью, которая вызывает смятение и ужас. И звучащая «In Dreams» Роя Орбисона, которой восхищается злодей Хоппера, выражает главный смысл этой трагедии: «Перед самым рассветом я пробуждаюсь и не нахожу тебя. Слезы невольно наворачиваются на глаза, я вспоминаю, что ты сказала "прощай".
Как жаль, что наши встречи возможны только в моих сновидениях». Тогда же Линч познакомился с композитором Анджело Бадаламенти, и с тех пор он пишет музыку для всех его фильмов, а сам Линч получил вторую номинацию на режиссерский «Оскар».
Но что важнее — гротескная картина о взрослении, познании желаний и пороков превратила американского эксцентрика в имя нарицательное. Редкая честь для автора, чье творчество похоже на бесконечные сновидения, обладающие тревожным очарованием. Необъяснимость — главный метод Линча. В его фильмах случиться может что угодно и как угодно, ибо ничто не объективно, поэтому его кино всегда соблазнительно для разбора.
Линчевский символизм видят даже в пиве, которое пьют персонажи: студенту нравится Heineken, детективу — Budweiser, а убийца «трахнет все, что движется» , заправившись Pabst Blue Ribbon. И все же, пытаясь объяснить произведение самого загадочного режиссера, мы неизбежно разрушаем магию его полотна. Вся атмосфера фильма и поведение персонажей глубоко извращенные, и случайного там ничего нет.
Линчевский нуар, в котором трудно отличить сон от реальности, — пугающая иллюзия ребенка, одержимого спасением униженной матери от жестокого отца-тирана, и сказка о безумии, творящемся во мраке, где ночные животные сходят с ума, а Кайл Маклахлен стоит в тени и наблюдает за ними, как маньяк. Видит ужасный и прекрасный кошмар наяву, как «синий бархат сквозь слезы». Вся текстовая информация, находящаяся на сайте www. Любое воспроизведение материалов сайта www.
Неоднократное использование материалов возможно только при уведомлении разработчиков сайта www. Регистрируясь, вы соглашаетесь с условиями пользовательского соглашения и политикой конфиденциальности. Белыми нитками снега осень сошьёт вечера. Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето. И в снах остаются не зимы, а вёсны.
Снежинкой мотылёк воскрес. Бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября. И звон дождей, и запах лип. А осень к сердцу кралась, прикинувшись дождём. В саду негаснущим закатом пылают красные тюльпаны. И у окна надела верба наряд расшитый серебром. Над чёрным клёном во дворе сияет солнца ореол. И облако белым китом уйдёт в глубину синевы. Исполняет автор. Сугробы падают ничком и молятся на снегопад. А клёнам в жёлтые ладони дожди бросают серебро.
И август в ноги сентябрю медовым яблоком упал. Одурманил запах липы.
